Пересмешник - Страница 35

Две очаровательные девушки с легким вызывающим загаром на коже, явно только что вернувшиеся в город вместе с родителями из какой-то южной колонии, с интересом слушали лучэру средних лет с блондинистыми волосами, в которые были вплетены живые лилии. Все трое с интересом посмотрели на меня, вежливо присели в реверансах, когда я поклонился, и продолжили беседу. Я услышал краем уха:

— Этот всевидящий из района Иных вновь сказал свое черное слово. Ночной Мясник не успокоится, и следующая жертва будет известным человеком. Кто-то из тех, у кого есть власть или кто служит городу, — загадочно произнесла блондинка.

— Это может быть кто угодно, — ответила ей одна из девушек. — В Рапгаре много людей, занимающих должности.

— Я тоже склоняюсь к тому, что рано верить словам неизвестного пророка, — поддержала ее сестра. — Он может оказаться обычным шарлатаном.

— Пока все, что он говорил относительно убийцы, было правдой, — не согласилась их более старшая собеседница.

Ночной Мясник всколыхнул Рапгар. На него обратили внимание все, в том числе и власть имущие. И это при том, что ни Скваген-жольц, ни газеты не спешат сообщать кровавые подробности. Но, несмотря на это, известность неведомого сумасшедшего растет час от часа.

Я зашел в биллиардный зал, где вокруг шести покрытых зеленом сукном столов господа загоняли шары в лузы, беседуя о последних политических новостях, финансовых потоках, предстоящих играх на Арене, конном клубе и, разумеется, Ночном Мяснике.

В комнате, где шла серьезная игра в Княжеский покер, разговоры были точно такими же, как и в других частях дома. Я хотел уйти, но заметил своего старого знакомого — господина Чирре. Он, что следует из имени, был из народа кохеттов — черноволосый, немного склонный к полноте и очень болтливый. Раньше мы частенько сидели вместе за игральным столом, и я опустошал его кошелек.

— Чэр эр’Картиа, — он энергично потряс мою руку, едва не раздавив кости своей лапищей. — Решили тряхнуть стариной?

— Я здесь случайный гость, — улыбнулся я, разглядывая тех, кто сидели за столом.

— Жаль, — искренне огорчился он. — Без вас эта игра потеряла большую долю своего азарта. Вам сопутствовала удача.

— Как обычно это в жизни бывает — везение рано или поздно заканчивается, и ты перестаешь быть счастливчиком судьбы.

— Это вы о том, что с вами произошло? — тут же помрачнел Чирре. — М-да-а. Лучше каждый день проигрывать в карты, чем услышать подобное решение Палаты Семи.

Он понял, что допустил бестактность, извинился и перевел разговор на игру:

— Я выбыл. Остались только сильнейшие.

За столом сидели четверо игроков. Посол Жвилья, госпожа Валентина Баух — одна из главных членов попечительского совета университета Йозефа Кульштасса, старый полковник-мяурр с подранным левым ухом и мой «добрый друг» — старший инспектор Грей.

Зрители столпились за спинами играющих, наблюдая за партией и переговариваясь друг с другом тихим шепотом. Я оценил расклад фишек на столе:

— Мяурр — на коне.

— Последние две партии, — охотно подхватил Чирре. — Инспектору Грею сегодня весь вечер не везет. Две сотни фартов как не бывало.

— Это еще цветочки, — сказал я, наблюдая, как на миг стрельнули глаза госпожи Баух. — Эту партию он тоже проиграет, несмотря на свой самоуверенный вид.

— Вы так думаете? Почему?

— Госпоже Баух пришла карта. Если не «князья», то по крайней мере «леди». Я знаю ее манеру игры. Посмотрите. Видите, как она поменяла их местами?

— Выиграть можно и «десятками», не обязательно держать на руках картинки.

— Конечно, — не стал спорить я. — Выиграть можно и четверками, но их только что сбросили, а судя по двум черным «стражам», что ушли два хода назад, «десяток» в игре тоже уже нет. Если у любезного полковника в подушечках от когтей не припрятаны «огни Всеединого», госпожа Баух возьмет банк.

— Ваш глаз — алмаз. Уверены, что не хотите сыграть? Это было бы интересное зрелище.

— Благодарю, но сегодня не мой вечер, — сказал я.

— Испэкто’, — посол Жвилья положил на стол алую «колесницу». — Вы ведь ведете это дело? Можэтэ сказать нам что-нибудь обнадежьивающее по поиску жестокого убийцы? Даже в моем посольстве взволнованны пе’спективами.

— К сожалению, нет! — голос у Грея всегда был резкий, а общение грубым. — Могу лишь заверить уважаемое сообщество, что жандармы Рапгара делают все возможное и невозможное, для того, чтобы поймать преступника. Покупаю две.

— Но газеты гово’или о надписи, — продолжал держаться темы посол, сбрасывая одну из карт. — Вы в ку’се? Почему нельзя сообщить общественности п’авду?

— Газеты любят врать, — лоб инспектора разгладился, и я смекнул, что здесь не обошлось без «огня Всеединого» — это единственное, что сейчас могло бы улучшить настроение Грея. — Заверяю вас, господа, что это совершеннейшая ерунда!

— Во времена, когда каждый лжет, сказать правду, все равно, что пойти против Князя, — сказал я в тишине.

Все тут же посмотрели на меня.

— Тиль, здравствуйте, — улыбнулась госпожа Баух. — Хотите я уступлю вам свое место, и вы покажете всем нам, как следует играть в «Княжеский покер»?

— Благодарю за столь щедрое предложение, госпожа Баух. Но я привык уступать женщинам, а не наоборот, — улыбнулся я, кланяясь ей и наслаждаясь перекошенным лицом старшего инспектора. — Уверен, что вы играете ничуть не хуже, чем я.

— Все свое вы уже проиграли! — резко сказал Грей. — Что вы имели в виду, чэр, когда говорили эту фразу и отвлекали меня от игры?!